Так придумано людьми: хочешь мира - жди войны. (с)
Южная Европа
Название: Закат
Персонажи: Испания, Южный и Северный Италии
Рейтинг: PG
Жанр: виньетка, джен
Дисклэймер: отказываюсь от прав на персонажей.
Размещение: только с разрешения автора.
726 словТепло маленьких, мягких ладошек на глазах.
После всего это казалось почти чудом. После стольких месяцев пробирающего насквозь солёного ветра.
Звонкий детский смех колокольчиком.
Шум любимого моря.
Чьё-то недовольное пофыркивание.
Это была его личная музыка счастья и покоя.
– Угадай, кто-о! – весело протянул маленький Северный Италия, не убирая своих тёплых ладошек от глаз Антонио.
– Дурак, теперь точно угадает! – возмутился Романо, зачем-то дёрнув испанца за рукав.
Антонио же беззвучно рассмеялся и мягко коснулся кончиками пальцев руки Феличиано. Тот, что-то весело пропищав, перехватил ладонь Испании, легко сжимая её и улыбаясь от уха до уха. На несколько секунд воцарилась тишина, а затем перед Антонио возник недовольный и взлохмаченный, как воробей, Ловино. Он смешно хмурил маленький, чуть вздёрнутый носик, скрестив руки на груди.
– Где тебя носило столько времени, придурок?! Какого чёрта ты пропал и даже не предупредил нас? – взгляд Романо упал на множественные царапины, бинты и шрамы, выглядывающие из-под полурасстёгнутой рубашки испанца, и мальчик сразу умолк, поражённый.
Испания мягко улыбнулся ему и, протянув руку, ласково потрепал по волосам. Непривычно было видеть Антонио таким молчаливым. Почувствовав неловкую паузу, младший из братьев так же чуть обошёл испанца и, наконец, увидел, каким тот вернулся после стольких месяцев тишины. На несколько секунд мальчик даже задержал дыхание.
Никогда ещё такого не было. Судьба обычно была благосклонна к Фернандесу, и редко можно было увидеть его с синяком или раной. Азартный юноша всегда выходил сухим из воды, всё ему давалось легко и почти играючи – по крайней мере, так думали все, кто его окружал. Сейчас же его состояние поражало. Братья-итальянцы понятия не имели, где всё это время был Антонио и что делал. Они могли только видеть результат и строить догадки.
Им было пока неизвестно, что он проиграл войну с Англией и был его пленником. Им было неизвестно, что он пережил. Им было неизвестно, как больно англичанин может бить в порыве злости и как Испания может сжиматься от этих ударов, не имея возможности ответить.
Но зато им было известно, что он жив, что он здесь и он снова улыбается. И поэтому они не чувствовали подвоха. Для них он был всё тем же.
– Что-то случилось, Испания? – осторожно спросил Феличиано, подходя чуть ближе и осторожно касаясь царапины на щеке юноши.
Антонио с улыбкой покачал головой и, осторожно притянув мальчика к себе, обнял его.
– Ничего, Ита, всё хорошо, – голос испанца немного дрожал, но он не подавал виду.
Всё это время Романо не шелохнулся и лишь внимательно смотрел на своего названного Босса, прищурившись и будто смутно догадываясь о происходящем. И вскоре его догадки оформились в определённый чёткий вывод.
– Ты проиграл, да? – неожиданный вопрос от до того молчавшего старшего Варгаса ввёл Феличиано и Антонио в ступор. Это прозвучало очень резко, словно приговор.
Некоторое время Испания колебался. Почему-то он не хотел признавать этого. Даже не «почему-то», всё вполне ясно и естественно. Но под выжидающими взглядами двух маленьких братьев он не мог держаться долго и скоро, смущённо отведя взгляд, едва заметно кивнул.
Уже во второй раз воцарилась тишина. Никто из них не решался начать разговор, да что уж там, никто даже не знал, о чём вообще в такой ситуации можно говорить.
В мозгу Испании эхом раздавалось одно-единственное слово, повторяющееся вновь и вновь, словно вторя стукам сердца: «Проиграл. Проиграл. Проиграл». Когда он шёл сюда, он не думал, что будет так тяжело признать правду. Ведь правда горька.
Что говорил Артур, когда его острая шпага касалась шеи Антонио, норовя вот-вот проколоть её насквозь? «Это твой закат, Страна, где никогда не заходит Солнце». Сознавать такой исход… больно.
Ну и что теперь делать? Глупое какое-то положение. Хотелось сбежать и не показываться никому, а это так не похоже на Испанию. Гордый, оптимистичный, неунывающий… Где же это всё?
Исчезло, всё исчезло. Это Закат.
– Ну и ладно.
Испания поднял удивлённый взгляд на решительно настроенного Романо. Тот смотрел на него всё так же упрямо, но в глазах появилось какое-то… тепло? Сострадание? Любовь?
– Что ты имеешь в виду? – хрипло спросил Антонио, не отрывая от него взгляда.
– Братик хотел сказать, – вмешался Феличиано, мягко улыбаясь. – Что мы тебя всё равно любим.
На секунду Испании показалось, что он забыл, как дышать.
Неужели всё так просто? А он думал…
Может быть, всё это того стоило? Одной вот этой короткой фразы: «Мы тебя всё равно любим».
Иногда Антонио казалось, что он ничего не понимает в этой жизни. Но одно он знал точно – никакие деньги и власть не стоят искренней любви. Банально, но это так. И как бы они не верещали от слишком крепких объятий благодарного испанца, на самом деле они были только рады.
Название: «Выбор бога»
Персонажи: Греция, Турция, Константин XI Драгаш
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst, history
Дисклэймер: отказываюсь от прав на персонажей.
Размещение: разрешена публикация фика, но с указанием автора и предварительным сообщением, где текст будет размещен.
Примечания: Падение Константинополя (1453), Константин XI, Августеон, килич, феска. Порта - старое название Османской империи в Европе.
P.S.: Автор любит комментарии!~
1 117 словГеракл видел, как пал Константинополь, а следом и вся Византийская империя. Слава Господу, что этот позор остался только с ним: Древняя Греция, его давно почившая мать, никогда бы такого не простила. И, возможно, не допустила бы вовсе, но об этом думать не хотелось.
Дни был невероятно тяжелые. Конечно, что Гераклу сделают копья, стрелы и снаряды, способные снести стены? Но не это мучило его. Настоящую боль причиняли страдания его людей, и от смертей их разрывалось сердце. Сломив стены Константинополя, турки словно ворвались в душу Геракла и ныне хозяйничали там, вырезая всё живое.
– Мы выдержим, – император Константин был спокоен. Он подвязывал ножны на пояс, и, хотя выглядел совсем просто, как прочие солдаты, гордая осанка и расправленные плечи выдавали его. Геракл еле держался на ногах, вымотанный боем, но ни на секунду не мог отвести восхищенного взгляда. Великолепием императора он любовался бы вечно, если б это было возможно. – Византия не падёт, покуда я управляю ей: Господь видит достойных и честных. Но наказывает безбожных грешников.
Сердце снова больно кольнуло, и Геракл вздрогнул, невольно закрывая глаза. Господь, – подумал он, – вообще любит наказывать. И делает это весьма неразборчиво.
– Ты выдержишь, Карпуси? – вдруг спросил у него Константин, и, подняв голову, Геракл встретил его прямой, обеспокоенный взгляд. Немного это вдохновляло. Властитель был не только со своим народом, но и с ним, пережившим всю династию Палеологов.
– Да, мой император, – сказал Геракл, невольно выпрямляя спину, чтобы соответствовать величию правителя. – Мы не сдадимся.
Эти слова погубили Византию.
*
Двое турков ссорились из-за сапог Константина. Геракл не знал их язык, но понять, о чем они говорили, было легко. Подняться с земли и отпугнуть их не оставалось сил: людей полегло много, и болела каждая клеточка тела. Геракл умел чувствовать каждого грека, но за какие нити ни хватался – они приводили лишь к мертвому, измученному телу. Там, где должен был быть Константин, тоже осталась пустота. От взгляда в его мертвые глаза Геракла начинала бить дрожь, а по лицу текли слезы, размывая копоть и грязь.
«Город пал, но я всё ещё жив», – сказал Константин всего секунду назад и, смотря прямо на Геракла, оборвал свою имперскую дорогую цепь. Он упал лицом в дорожную пыль, он устал и был избит, но более не поднялся, хотя с замиранием сердца Геракл убеждал себя, что вот сейчас! в эту секунду!..
Турки же говорили всё громче, не зная, над чьим телом повышали голос. Сжимая зубы от обиды и горечи, Геракл шевельнулся, уперся руками в землю, пытаясь подняться, и зажмурился, когда голова загудела от боли, словно колокол.
– Гляди, – забормотали турки, быстро переключая своё внимание на него. – Там живой остался. Добивай!
Геракл стиснул зубы, готовый к удару, но вместо того услышал, как что-то свистнуло в воздухе, задело одного турка, и он вскрикнул от боли. Второй захрипел, шаркнул ногой по земле и тоже упал спустя несколько секунд.
– Карпуси! Поднимайся! – велел ему кто-то уже на родном, знакомом языке, и рывком поднял, схватив за руку. Геракл едва не упал, вовремя оперешись на ромея. Разлепив глаза, он увидел, что спасителей было двое: один юноша, с луком наперевес, спешил к ним издали, а другой держал Геракла так легко, будто тот весил чуть больше перышка.
– Это император? – встревоженно спросил лучник, переворачивая мертвое тело на спину, и лицо его исказилось искренним испугом. – Император Константин… его убили!
– На нём нет цепи, – возразил второй ромей, носком поддев безвольную руку мертвеца. – Самозванец. Оставь.
Геракл рванулся из держащих его рук, не помня себя, и рухнул в пыль рядом императором, ища золотую цепь. Но глаза не обманывали его, а руки впустую шарили по дороге.
– Если Константин мертв, мы все погибнем! Мы проиграли! – глухое отчаяние и скорбь звучали в голосе лучника, перекрывая возражения его друга, а Геракл вспомнил последние слова правителя, сказанные всего за секунду до смерти.
– Он всё еще жив, – хрипло сказал он, поднимаясь на ноги, и повернулся к спасшим его ромеям. – Верьте в него. Константин жив.
Это был последний император Византии. Знал ли он, что именно вера в него позволяла людям сражаться до последнего?
*
Геракл сказал, что Константин обратился в мрамор, и что когда-нибудь он пробудится, вернется и спасет Византию от турецкого ига. Это не помогло. Голову Константина выставили на Августеоне, и верить в него больше было некому: в городе, знаменовавшем величие империи, осталось не более пятиста ромеев – остальных убили. Их трупы, лежащие на улицах, прибитые к дверям домов, турки грузили на повозки и оттаскивали за пределы города.
Тело всё еще ныло непрекращающейся, не слабеющей болью. Геракл сидел на земле, привалившись спиной к стене дома. Весь пыльный и грязный, он едва походил на живого человека, но на его коленях мурчала кошка, согревая своим живым теплом. Несмотря на то, что по-прежнему не хватало сил даже погладить её, что она могла привлечь внимание идущих мимо врагов, Гераклу становилось немного легче и лучше.
– Одни мы с тобой, дружок, – прошептал он и поднял глаза к небу. Было солнечно. Господь словно покровительствовал не верящим в него захватчикам. Или, может быть, не существовало византийского православного Бога, и един над всеми был Аллах? Стоило ли верить теперь в него?
– Эй, эй! Смотрите, он живой! – закричал какой-то турок, остановив повозку. Геракл поднял голову, осознав, что это говорят про него, и заметил случайно, как чья-то рука безжизненно свесилась с груды тел, кончиками пальцев задевая дорогу.
С замиранием сердца он узнал своего спасителя-лучника. А потом увидел, как направились к нему турки, обнажив киличи. Кошка перестала мурлыкать и настороженно подняла голову. Геракл согнал ее со своих коленей, опасаясь, что они не пожалеют даже животное, и нервно заерзал на месте, пытаясь встать.
– Не трогать его! – неожиданно рявкнул кто-то слева, но турки повиновались. Геракл, шатаясь и держась за стену, поднялся и настороженно глянул в сторону. Что-то в душе зацепил этот голос, как будто был очень знакомым. Этот человек казался ровней ему. Или не человеком вовсе…
Стоило увидеть только феску, кисточка которой маятником покачивалась в воздухе, и белую маску на лице, чтобы узнать этого мужчину.
– Порта! – прошептал Геракл, неосознанно вжимаясь в стену, а чертов пёс Османской империи, странно и зло ухмыляясь, шагал прямо к нему – остальные посторонились, опустив оружие.
– Мы встретились снова, – сильные жесткие пальцы сомкнулись на подбородке и потянули вверх, заставляя смотреть в глаза, два черных мерцающих уголька в прорези маски. От османца веяло мощью и силой, но он, несомненно, чувствовал боль, хоть и куда меньшую. Они были хищником и жертвой, победителем и побеждённым. Геракла от этого жгла острая зависть. – Садык Аднан. Запомни моё имя, ромей.
В голосе его слышалась гордость, и он поворачивал лицо Геракла в разные стороны, будто коня рассматривал перед покупкой. Геракл в этот момент уже ненавидел его, холодно и точно, как можно ненавидеть кого-то, толком даже не зная. Как страна пожирает другую, так Садык был готов уничтожить его, сломать, растоптать и слепить из остатка бестолкового, но верного раба.
– Господь не простит тебе, – прошептал он, глядя в черные наглые глаза Садыка, и тот усмехнулся, неуловимо погладив его по щеке большим пальцем:
– Что сделает твой бог, когда я говорю: ты будешь моим, ромей.
@темы: Южная Европа, прошлое (1)
-
-
06.05.2012 в 18:47– Что сделает твой бог, когда я говорю: ты будешь моим, ромей.
Прекрасные тексты, получил искреннее удовольствие от чтения <3
-
-
12.05.2012 в 14:55-
-
12.05.2012 в 16:34-
-
12.05.2012 в 16:40-
-
15.05.2012 в 14:13Во втором тексте очень замечательный Греция, и еще зацепил момент, когда он сидел с кошкой на руках, а потом прогнал ее, чтобы та не пострадала от людей)
и Садык, о какой Садык...
Спасибо!